На флоте менингитом не болеют

На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку утопить

Андрей Рискин, являясь заместителем главного редактора «Независимой газеты», в душе по-прежнему ощущает себя на столько журналистом, сколько флотским офицером. И это ощущение не уходит с годами. Потому что служба на флоте — это на всю жизнь. В книге «На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку — утопить» не только традиционные флотские байки, но и рассказ о подъеме атомохода «Курск» осенью 2001 года (во время этой уникальной операции автор был в Мурманске), версии гибели субмарины, а также записки, сделанные во время учебы в Калининградском ВВМУ. И, наконец, заметки об отношениях моряков России и Украины во время «крымской весны».

Содержание:

• Вместо предисловия 1

• Часть 1. На флоте бабочек не ловят 1

• Часть 2. Из записок курсанта КВВМУ 12

• Часть 3. В аду шансов нет 15

• Часть 4. Очень коротко 22

• Автор об авторе 23

• Толковый военно-морской словарь для бестолковых сухопутных полковников 23

Андрей Рискин

На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку — утопить

© А. Рискин, 2016

Выпускникам Калининградского высшего военно-морского училища, сослуживцам, всем, кого качало на морской волне, кто «кормил рыбок», но нес вахту, кто служил и служит Родине

Вместо предисловия

Говорят, что не бывает бывших разведчиков. Но, как мне кажется, и бывших моряков не бывает (и уж тем более среди тех, кто служил на кораблях радиотехнической разведки). И без разницы, сколько лет ты отдал службе — два года, десять, двадцать или еще больше. Потому что в любом случае это те годы, о которых вспоминаешь всегда. Даже если это были нелегкие годы. Потому что со временем плохое забывается, а хорошее помнится всю жизнь.

Хорошее — это флотская дружба, верность товарищей, их готовность стоять за тебя, защищать тебя, не сдавать тебя. Это девушка или жена, которая ждет, когда ты вернешься из похода. Это извечный флотский юмор, без которого служба невозможна (людям, у которых нет чувства юмора, на флоте не место). Хорошее — это когда после визита к начальству ты приходишь на корабль, обвешанный, как елочка, взысканиями, а сосед по каюте тебе говорит: «Не волнуйся, Андрюха, не ты первый, не ты — последний. Начальство останется на берегу, а мы по-прежнему будем ходить в море. И чихать нам на начальство. Нам надо дело свое делать».

И мы его делали, это самое дело. Ходили в море, несли вахту, воспитывали любимый личный состав, изредка хулиганили, нарушая Корабельный устав (играли в карты, выпивали в свободное от вахты время и т. д.). Но, главное, служили по совести.

А это дорогого стоит.

Часть 1. На флоте бабочек не ловят

В офицере главное не содержание, а форма

Чем выше у генералов тулья, тем хуже положение дел в армии и на флоте

Такое впечатление, что все реформы в армии и на флоте сводятся к новой форме одежды. Хотя давно подмечено: чем выше у генералов тулья на фуражке, тем хреновее положение дел в Вооруженных силах. Упомянутая тулья стала расти как на дрожжах после того, как в Российской армии в 1994 году вместо маленьких кокард со звездой ввели двуглавых орлов с мечом и лавровым венком в когтях. На прежних фуражках орел просто не помещался. Вскоре выяснилось, что высота фуражки не равна уровню интеллекта.

Хотя, конечно же, форма одежды для человека с ружьем — дело не последнее.

К примеру, для флотского офицера что главное? Правильно — стройность и молодцеватость (то есть внешний вид). А также шестое чувство. То есть высокое чувство ответственности за порученное дело. Остальные пять чувств (осязание, обоняние, слух, зрение и уж тем более вкус) офицеру нужны, прямо скажем, чисто символически. А вот стройность и молодцеватость — крайне важны. Они вырабатываются посредством строевых смотров и утренних построений.

Флот — слава богу, не пехота, строем на флоте ходят реже. Но зато если уж строевой смотр — то это полный геморрой. За день до смотра приходит в штаб бригады телефонограмма. Мол, завтра в 11. 00 всем быть на плацу, ожидается флотская инспекция. Комбриг рассылает свою цидульку — прибыть на место смотра в 10. 30. Начальник штаба, кабы чего не случилось, корректирует — быть на плацу в 10. 00. Командир дивизиона вносит поправку — в 9. 00. Ну а командир корабля всех выгоняет на мороз (а смотры у нас, как правило, именно при минус 20 любят проводить) на полчаса раньше. Красота. Кстати, называется вся эта лепота — «ефрейторский зазор», хотя на флоте звания ефрейтор нет. На флоте, как известно, есть звание старший матрос, хотя одну лычку на погонах никто носить не желает. Как говорят моряки, «лучше иметь дочь проститутку, чем сына младшего матроса».

К смотру на морозе надо готовиться. Вот загадка, которую уже не один десяток лет разгадать не могу… В советское время младшим офицерам, которым, как известно, в молодые годы никакой мороз не страшен (да и неудобно как-то, прибыв в гости к даме, фигурировать в голубом исподнем), выдавались как холодные кальсоны, так и теплые — с начесом. А вот старшим офицерам, которым уже пора бы и поберечь свои яйцеклетки, — только холодные. Став капитаном 3 ранга, то есть старшим офицером, очень был возмущен этим фактом. Кстати, лучшая команда на свете, когда на морозе ждешь проверяющих: «Разрешается курить. С мест не сходить, бычки — в карман соседу».

После публикации этой заметки в «НГ» однокашник по калининградской бурсе прислал письмо: «Андрюха! По поводу подштанников. Это вопрос к бывшему к министру культуры СССР Екатерине Фурцевой. По легенде, у нее был плохо закончившийся роман с одним адмиралом. Поэтому на очередном заседании Совета министров, когда обсуждали бюджет Минобороны страны, товарищ Фурцева якобы сказала, что нехрен тратить деньги «на ихнее нижнее белье» — там, мол, и утеплять-то нечего…»

Крайне важно во время смотра, чтобы у тебя не был «зашит зад». Ну, в смысле того, чтобы разрез на шинели был распорот. Нерасшитый задник — это практически преступление. Ведь если задник зашит — офицер в шинелке строен и подтянут, а если расшит — он уже как в мешковине ходит. Но офицер в нераспоротой шинели почему-то страшно раздражает проверяющих. Впрочем, их вообще все раздражает.

Вот, к примеру, звездочки на погонах. Они в советские времена были скромные такие, почти плоские. Но некоторые разгильдяи заказывали себе в неких чуть ли не подпольных мастерских (за очень по тем временам большие деньги) звездочки из меди, высокие, с четкими гранями. Проверяющие за них нещадно карали. А вот дамам нравилось. Я лично, когда прибыл на первое свое место службы в Лиепаю, тут же был отправлен командиром корабля в парикмахерскую — ликвидировать неуставную стрижку (волосы отросли за первый лейтенантский отпуск). Так девушка в парикмахерской, положив мне на плечи скатерку, провела ласково пальчиками по погонам и заметила: «Ой, какие острые звездочки! О такие не жалко и чулочки порвать…» Ну так это ж Лиепая, чудный город, который, как мы тогда говорили, спит под одним одеялом.

Кстати, о тулье. Это у генералов она «на высоте». На флоте высокая тулья — дурной тон. Настоящие моряки летом носят грибан (потому что похоже на гриб), а зимой — черную, шитую по спецзаказу фураньку (15 рублей в советское время). Грибан — это вам не созданная отечественными мастерами кройки и шитья фуражка (давящая на последние мозги и уродливая, как утюг). Это фуражка, переделанная умелыми ручками флотских специалистов. Верхняя часть у грибана не натянута, тулья опущена, пружина удалена. На строевой смотр в грибане никто не ходит — некоторые заматеревшие проверяющие в высоких званиях любят сбивать грибан с головы офицера и яростно топтаться на нем.

Еще у офицера должны быть ордена на груди. Ну, не то чтобы ордена, но хотя бы медали, то есть тоже «высокие награды Родины». Носят их только на парадах, а так на тужурке должны быть орденские планки. «Ордена» нам, кстати, давали регулярно. Первую медаль, как правило, получали «За 10 лет безупречной службы». Потом 15 лет этой самой «непорочной» службы, потом 20 лет. В перерыве случалось что-то вроде «70-летия Советской Армии и Военно-морского флота». Наконец, флотским долгожителям вручали медаль за «25 лет безупречной службы», прозванную в народе «гробовой». Беда в том, что пришивать на мундир планки всем было лень, поэтому даже седовласые ветераны порой ходили с одной единственной, пришитой еще в капитан-лейтенантские годы, планкой. Что почему-то очень возмущало проверяющих. Мол, как же так, Родина вас наградила, а вы не цените. Ну, с Родиной все ясно: она сказала «вольно!», но не сказала «разойдись!».

Конечно, важнейшая часть флотского туалета — носки. Они должны быть черного или темно-синего цвета. По команде «ногу на носок ставь» выставляешь вперед на полшага свои копыта и поддергиваешь штанину. Проверяющий внимательно изучает цвет твоих «карасей» — так на флоте носки называют. Почему — до сих пор не пойму.

Источник

На флоте менингитом не болеют

«Часто моряки валяются на палубе или в трюме — просто так, от невезения своей судьбы»

Пес Бим (слева), как и все члены экипажа, имел право выбрать любимый фильм для просмотра в свой день рождения. Фото из архива автора

Как-то на просторах Сети обнаружил любопытное письмо. О моряках. Выставил его на «Одноклассниках», где, как правило, обитают однокашники по военно-морской бурсе и сослуживцы. Понятно же, что Facebook создан для продвинутых и политически озабоченных, «ВКонтакте» — для молодежи, а ОК — исключительно для военных и прочих пенсионеров. И тут же получил ответ от Сергея Величко, с которым служил в дивизионе малых разведывательных кораблей Балтийского флота.

«Андрюха, привет! Где добыл текст про моряков? Это же про нас, ходивших на «Океанах» по 70-90 человек на борту, предназначенном для экипажа в 22 «штыка». Это про нас, чистивших зубы пресной водой из консервных банок. Это про нас, стоявших в очереди в гальюн после обеда вместе с матросами. Это про нас, «протиравшихся» у врача в каюте с куском хлеба в руках. Короче, текст просто в «десятку».

Тут надо кое-что пояснить. Корабли проекта «Океан» — это обычный сейнер (строили их в ГДР), который в итоге набивали радиоаппаратурой, в результате чего получался корабль радиотехнической разведки. Кстати, в случае начала войны такие корабли должны были уничтожаться противником в первую очередь, чтобы лишить врага «глаз и ушей» (чем мы, замечу, даже гордились). Правда, про глаза — это для красного словца. Так что наши суденышки на флоте называли просто «мохнатыми ушами». А что касается протирки, тут все проще. Если на корабле в течение 10 дней не было бани, каждому моряку полагался спиртовый тампон, которым он обтирался — вместо помывки. Офицеры и мичманы «протирались» в каюте корабельного дока. Естественно, «протирая» внутренние части тела.

Кстати, так как тема спирта (шила по-флотски) неисчерпаема, приведу еще одно письмо от флотского коллеги. «23 февраля мы на Дальнем Востоке после построения в части в обед шли домой, — пишет Леонид Лялин. — Заходили в голый лесочек на склоне сопки, который был весь в снегу, ставили бутылки со спиртом (в гарнизоне водку не продавали) и начинали стоячий фуршет по колено в снегу. Замерзшую кильку в томате (в банке) рубили кортиком. Железная кружка примерзала к губам в белых лохмотьях (спирт был не разбавлен). Но, как ни странно, ни у кого не прихватывало горло и никто не заболевал простудой. Что не убивает — то закаляет».

Ну, что никто не заболел — это понятно. Как говорил мой первый командир корабля Сергей Сергеевич Степанов: «На флоте менингитом не болеют. А чему там болеть — там же одна кость!»

Да и шило, понятное дело, не убивает. Только закаляет и радует. Я тут создал рейтинг лучших моих дней рождений — а их у меня, понятное дело, было много. Победил 1981 год. Идет четвертый месяц похода, а курева взяли только на три (кто же знал, что боевую службу продлят). Перешли на елочную хвою, спитый чай, на мостике моряки дыру в нактоузе (это такая железная тумба, на которой установлен судовой компас) пропилили, чтобы бычки, которые туда командир когда-то бросал, достать… Дрейфуем в Северном море. Только что перестало штормить. Я по традиции после полуночи (то есть у меня уже праздник) обошел весь кораблик, поднялся на мостик, поболтал с кэпом… Иду в каюту и думаю: «Вот же, гады, ни один не вспомнил, что у меня день рождения!» Захожу, а у меня на столе стоит бутылка шила и… пачка «Ту-134». И открытка, подписанная всеми офицерами (я ее до сих пор храню). Вот это был подарок! А потом пришел начпрод (то есть балык, сервелат и т.д.). И все, кто отстоял вахту, заходили ко мне в каюту, чтобы поздравить и выпить за мое здоровье. А док Савелий Штангаров за меня даже вахтенным офицером в тот день отстоял… Вот это был день рождения! Я его сих пор вспоминаю, хотя давно уже в мирное время к службе не годен, а в военное — опасен.

Кстати, о днях рождения. Согласно указаниям Политуправления Балтийского флота, на кораблях, находящихся на боевой службе, разрешается три раза в неделю (в субботу, воскресенье и среду) просмотр художественных фильмов. Но в нашем дивизионе кораблей особого назначения была негласная традиция, согласно которой любой член экипажа, если у него день рождения, мог выбрать фильм по своему усмотрению, и это кино крутили даже в «нештатный» день.

Помнится, как-то утром командир нашего суденышка Виктор Михайлович Мавзолевский говорит:

— А что за день сегодня?

Отвечаю:

— Вторник.

Кэп:

— Надо бы кино закрутить. День рождения у кого-то есть?

— Увы, нет.

Тут командир замечает вальяжно разгуливающего по палубе своего любимца кота Маркиза:

— О, так у нас же Маркиз есть!

Через пару минут по трансляции прозвучала команда:

— Всем свободным от вахты собраться в кубрике на просмотр кинофильма «В зоне особого внимания» в связи с днем рождения члена экипажа кота Маркиза.

Кстати, Маркиз кино не смотрел. Зато мы ему валерьянки накапали… А потом это уже стало традицией (я не про валерьянку, а кино), потому что на борту у нас был целый зверинец: кроме Маркиза кошка Матильда плюс два попугая — Рома и Кеша да еще и собачка Бим.

Это все к вопросу о флотской находчивости. Главное же что — найти выход. И не только. Наверное, у всех корабелов (особенно проживающих на корабле холостяков), был такой интересный момент. Когда до получки оставалось несколько дней и деньги катастрофически отсутствовали, начинался «шмон» всех видов формы одежды, висевших в шкафчиках (шинели, кителя, тужурки), выворачивались все карманы. И, надо сказать, иногда это приносило результат и обнаруживался заветный червонец. Это было настоящее счастье корабельного холостяка!

Конечно же, одной находчивости для выживания на флоте мало. Нужна еще хорошая память. Не случайно все планы как боевой, так и политической подготовки у нас пишутся по принципу «Пять П». То есть «пол, палец, потолок и прошлогодняя подшивка». В ноябре 1982 года, когда умер Леонид Ильич Брежнев, меня тут же вызвали в политотдел: мол, готовь траурную речь на завтрашний митинг. Написал, естественно, утвердил текст в том же политотделе (тогда с этим было строго). Как сейчас помню, начиналась моя речь примерно так: «Скорбим, товарищи. Ушел из жизни верный продолжатель дела Ленина, настоящий коммунист, пламенный борец за мир во все мире Леонид Ильич Брежнев…» Ну, и далее в том же стиле.

Не прошло и полутора лет, как умер сменивший Ильича на посту генсека Юрий Владимирович Андропов. Ясен перец, вызов в политотдел, приказ читать речь на траурном митинге. Слава богу, прежний текст я сохранил, так что просто заменил фамилию, имя и отчество. И все бы ничего, но через год та же история — не стало Константина Устиновича Черненко. И, главное, опять приказывают прибыть в политотдел. И понятно, зачем. Тут я уже не выдержал, взмолился:

— Ну нельзя же так! Все же смеяться будут! А то я как оплаченный плакальщик на похоронах. Пусть кто-то другой выступает.

А мне начальник политодела строго так в ответ:

— Я им посмеюсь! Иди и читай речь. У тебя хорошо получается…

В общем, пришлось опять говорить об очередном «верном продолжателе дела Ленина» и т.д. Кстати, эту самую траурную «прошлогоднюю подшивку» я сохранил. К счастью, не пригодилась больше…

Комментарии для элемента не найдены.

Источник