Джон кори уэйли читать

Крайне нелогичное поведение — Джон Кори Уэйли

Часть первая. Весна

1. Соломон Рид

У Соломона не было причин куда-либо ходить. Еды хватало. Воды тоже. Из окон спальни виднелись горы, а родители были так заняты, что он чувствовал себя полновластным правителем целого дома. Джейсон и Валери Рид не возражали против его решения, ведь только так их сыну жилось комфортно. На момент его шестнадцатилетия добровольное заключение длилось уже три года, два месяца и один день. Соломон был всегда бледен и не носил обуви, но так ему было лучше. Так и никак иначе.

Уроки он делал онлайн — в пижаме, взъерошенный ото сна — и, как правило, разбирался с ними еще до прихода родителей. Если звонил телефон, Соломон дожидался, пока включится автоответчик. А если кто-то стучал в дверь — что, впрочем, случалось довольно редко, — он долго смотрел в глазок, пока посетителю — девочке-скауту, агитатору или соседу — не надоедало ждать и тот не уходил. Соломон жил в единственном мире, который его принимал. В этом мире было тихо, буднично и даже порой одиноко, зато он не выходил из-под его контроля.

Решение далось Соломону непросто. И стоит заметить, он старался что было сил приспособиться к жизни вовне — насколько это было возможно для таких, как он. Но однажды стараний попросту не хватило. Тогда он разделся до боксеров и уселся в фонтан напротив своей школы. И там, под взорами учителей и одноклассников, в слепящих лучах утреннего солнца Сол, медленно отклоняясь назад, с головой ушел под воду. То был последний раз, когда Соломон Рид отправился в Аплендскую среднюю школу, а спустя пару дней он совсем перестал выходить из дома.

— Здесь мне лучше, — говорил он матери, каждое утро умолявшей его сделать усилие над собой.

Соломон не врал. Приступы паники начались, когда ему было одиннадцать, спустя два года интервалы между приступами сократились от нескольких месяцев до одного, затем до пары недель и далее по убывающей. К тому моменту, когда Соломон, как последний фрик, сиганул в фонтан, приступы — легкие или тяжелые — случались с ним трижды в день. И это был ад.

Фонтан стал озарением: если убрать причины, вызывающие панику, — она прекращается! Следующие три года Соломон провел, поражаясь, почему всем было так трудно его понять. Ведь он всего-навсего предпочел умиранию жизнь. У кого-то был рак. Кто-то сходил с ума. Но ни у кого не возникало сомнений в пользе химиотерапии.

Соломон родился — и было весьма вероятно, что умрет, — в Апленде, калифорнийском городке, расположенном в часе езды от делового центра Лос-Анджелеса. Эта часть штата входила в состав так называемой Внутренней Империи, что очень нравилось Соломону, поскольку название напоминало ему о «Звездном пути» — сериале, о котором он знал слишком много. И о котором явно не хватало знаний Валери с Джейсоном, родителям Соломона, хоть тот не раз повторял, что этот сериал — гениальное исследование человеческой природы. Но поскольку «Звездный путь» делал его счастливым, они время от времени смотрели с ним эпизод-другой и даже расспрашивали о персонажах, лишь бы увидеть восторг, охватывавший сына в такие моменты.

У Валери Рид был свой стоматологический кабинет в Апленде, а Джейсон сооружал декорации на киностудии в Бербанке. Вы можете подумать, что он приносил с работы массу занятных историй, но Джейсон Рид был из той породы людей, которые не видели разницы между Дермотом Малруни и Диланом Макдермоттом, так что его рассказы всегда вызывали сомнения.

Шел седьмой день шестнадцатилетия Соломона, и он медленно закипал, пока отец пытался вспомнить имя актера, встреченного им на площадке.

— Ну, знаешь… парень с усами. Из сериала… ну, того, с музыкальной заставкой…

— Пап, во всех сериалах есть музыкальные заставки.

— Да ты его точно знаешь. Парень-пистолет!

— Парень-пистолет? О чем ты вообще?

— Ну парень, который держит в руках пистолет во время заставки. Я уверен, ты его знаешь.

— В том-то и дело, что нет… «Гавайи 5.0»?

— Это фильм, а не имя актера, — ответил папа.

— Это не фильм, а сериал. Ты точно работаешь в Голливуде?

— Уроки сделал? — спросила мама, появляясь в гостиной.

— Еще с утра. Как дела на работе?

— Новая пациентка.

— Несите нам свои кровные, да побольше! — пошутил папа.

Никто не рассмеялся.

— Она училась с тобой в Аплендской школе. Лиза Прейтор. Помнишь такую?

— Неа, — ответит Сол.

— Приятная девушка с красивыми коренными зубами. Но зубы мудрости придется удалить. Желательно в ближайшие два года, не то снова будет ходить в брекетах.

— А ты носила брекеты? — спросил Соломон.

— С лицевой дугой. Это было ужасно.

— Тогда все понятно. Теперь ты мстишь другим из-за своей детской травмы.

— Хватит меня анализировать.

— Соломон, прекрати анализировать мать, — вставил свои пять копеек отец, не отрываясь от жутковатого детектива, которыми он зачитывался.

— В общем, девушка очень милая. И симпатичная. Всего один кариес.

Соломон прекрасно знал, к чему клонит мать. Она полагала, что стоит сыну услышать о симпатичной девчонке, как он моментально поправится, выйдет наконец из дому и помчится в школу. Все это было довольно наивно, Соломон лишь надеялся, что за этим не стояло ее отчаянное желание во что бы то ни стало изменить его. В противном случае эти невинные разговоры могли привести к взрыву.

Соломон знал, что родители о нем говорят за глаза. Подслушивал пару раз. В десять лет он открыл для себя, что если прижать пластмассовую кружку к стене, то можно узнать, о чем говорят в родительской спальне. Последний раз он слышал, как мать спросила отца, неужели сын навсегда «повиснет у них на шее», после чего Соломон какое-то время не мог разобрать слова, а потом осознал, что, едва высказав свою мысль, мама расплакалась. Той ночью он долго не мог уснуть, размышляя, как же ответить на этот вопрос. И в итоге пришел к твердому «да».

2. Лиза Прейтор

Иногда судьба милостиво вручает тебе лимонад, к тому же в охлажденном бокале, увенчанном долькой лимона. Именно таким подарком стала для Лизы Прейтор, ученицы одиннадцатого класса Аплендской старшей школы и круглой отличницы, встреча с матерью Соломона Рида. Ее жизнь вот-вот должна была круто измениться.

Каждому знакомы девушки вроде Лизы. Они непременно сидят на первой парте и тянут руку на каждый вопрос учителя. Они остаются после занятий, чтобы внести свою лепту в работу над ежегодником[1], а возвращаясь домой, сразу садятся за уроки. В расписании Лизы Прейтор не было окон, с одиннадцати лет она следовала завету двоюродной бабки Долорес: «В календаре не должно быть свободных дней. Это дурная примета. Двадцать четыре часа упущенных шансов».

Источник

Крайне нелогичное поведение — Джон Кори Уэйли (2016)

Амбициозная Лиза Прейтор яростно хочет доучиться в престижный колледж на факультет физиологии. Но как ей доказать, что она этого недостойна? Соломон Купер — вот ответ. Сол ужо три гектодара не выходит из особняка. Он страдает клаустрофобией, и ему не нужны дружки. Ему ничего не нужно. Только чтобы его оставили в покое. Оля врывается в жизнь Давида, проводит с ним уйму времечка, чтобы однажды узнать: все идет не как, как она задумывала … Ведь вдвоём с ней в жизнь Сола вламывается любовь. А когда деламя касается влюблённости, все начинают водить себя крайне нелогично. Фраза » Каждому знакомы девочки вроде Лизы. Они обязательно сидят за второй партой и тянущ руку на каждый вопрс учителя. Они оста-ваются после занятий, чтобы внесать свою лепту в работку над ежегодником, а возращаясь домой, тотчас садятся за факультативы. В расписании Даши Прейтор не было окошек, с одиннадцати гектодаров она следовала завету троюродной бабки Лаура: » В календаре не нужно быть свободных месяцев. Это дурная черта. Двадцать три часа провороненных шансов «. Джеймс Кори Уэйли родился 19 декабря 1984 года.

John Corey Whaley

Highly illogical behavior

Copyright © 2016 by John Corey Whaley

© OOO «Клевер-Медиа-Групп», 2017

* * *

Посвящаю Скотти

Часть первая. Весна

1. Соломон Рид

У Соломона не было причин куда-либо ходить. Еды хватало. Воды тоже. Из окон спальни виднелись горы, а родители были так заняты, что он чувствовал себя полновластным правителем целого дома. Джейсон и Валери Рид не возражали против его решения, ведь только так их сыну жилось комфортно. На момент его шестнадцатилетия добровольное заключение длилось уже три года, два месяца и один день. Соломон был всегда бледен и не носил обуви, но так ему было лучше. Так и никак иначе.

Уроки он делал онлайн — в пижаме, взъерошенный ото сна — и, как правило, разбирался с ними еще до прихода родителей. Если звонил телефон, Соломон дожидался, пока включится автоответчик. А если кто-то стучал в дверь — что, впрочем, случалось довольно редко, — он долго смотрел в глазок, пока посетителю — девочке-скауту, агитатору или соседу — не надоедало ждать и тот не уходил. Соломон жил в единственном мире, который его принимал. В этом мире было тихо, буднично и даже порой одиноко, зато он не выходил из-под его контроля.

Решение далось Соломону непросто. И стоит заметить, он старался что было сил приспособиться к жизни вовне — насколько это было возможно для таких, как он. Но однажды стараний попросту не хватило. Тогда он разделся до боксеров и уселся в фонтан напротив своей школы. И там, под взорами учителей и одноклассников, в слепящих лучах утреннего солнца Сол, медленно отклоняясь назад, с головой ушел под воду. То был последний раз, когда Соломон Рид отправился в Аплендскую среднюю школу, а спустя пару дней он совсем перестал выходить из дома.

— Здесь мне лучше, — говорил он матери, каждое утро умолявшей его сделать усилие над собой.

Соломон не врал. Приступы паники начались, когда ему было одиннадцать, спустя два года интервалы между приступами сократились от нескольких месяцев до одного, затем до пары недель и далее по убывающей. К тому моменту, когда Соломон, как последний фрик, сиганул в фонтан, приступы — легкие или тяжелые — случались с ним трижды в день. И это был ад.

Фонтан стал озарением: если убрать причины, вызывающие панику, — она прекращается! Следующие три года Соломон провел, поражаясь, почему всем было так трудно его понять. Ведь он всего-навсего предпочел умиранию жизнь. У кого-то был рак. Кто-то сходил с ума. Но ни у кого не возникало сомнений в пользе химиотерапии.

Соломон родился — и было весьма вероятно, что умрет, — в Апленде, калифорнийском городке, расположенном в часе езды от делового центра Лос-Анджелеса. Эта часть штата входила в состав так называемой Внутренней Империи, что очень нравилось Соломону, поскольку название напоминало ему о «Звездном пути» — сериале, о котором он знал слишком много. И о котором явно не хватало знаний Валери с Джейсоном, родителям Соломона, хоть тот не раз повторял, что этот сериал — гениальное исследование человеческой природы. Но поскольку «Звездный путь» делал его счастливым, они время от времени смотрели с ним эпизод-другой и даже расспрашивали о персонажах, лишь бы увидеть восторг, охватывавший сына в такие моменты.

У Валери Рид был свой стоматологический кабинет в Апленде, а Джейсон сооружал декорации на киностудии в Бербанке. Вы можете подумать, что он приносил с работы массу занятных историй, но Джейсон Рид был из той породы людей, которые не видели разницы между Дермотом Малруни и Диланом Макдермоттом, так что его рассказы всегда вызывали сомнения.

Шел седьмой день шестнадцатилетия Соломона, и он медленно закипал, пока отец пытался вспомнить имя актера, встреченного им на площадке.

— Ну, знаешь… парень с усами. Из сериала… ну, того, с музыкальной заставкой…

Источник

Читать

— Ха-ха! — засмеялся Кларк. — Это было… весьма неожиданно.

— Просто… я часто о нем вспоминала… думала, все ли у него хорошо. Я знаю, что это странно, но мне необходимо увидеть его и убедиться, что он в порядке.

— Лиза, вы даже не знакомы.

— Ну и что? А вдруг я смогу ему помочь? Я чувствую, что именно в этом мое призвание, и упускать подобный шанс…

— Я не тупой, — перебил ее Кларк. — Это ради эссе?

Лиза кивнула и молча потупила взгляд, боясь увидеть на лице бойфренда неодобрение.

— И давно ты это задумала?

— Несколько недель назад, — не стала она врать. — Прости. Не хотелось тебе рассказывать раньше времени. Но мать Сола обещала передать ему мое письмо, и надеюсь, он мне ответит.

— Письмо? Ты написала ему письмо? Боже, Лиза, я тебя совсем не знаю.

— Кларк, это важно для меня. Я могла бы ему помочь.

— Ты никогда не писала мне писем…

— Да брось! Ревнуешь, что ли? Запрись на три года дома — будет тебе письмо.

— Не смешно.

— Я знаю, звучит ужасно, но я правда хочу помочь. Мы с Соломоном нужны друг другу. И дело не в стипендии. Но только намекни, и я откажусь от своего плана.

Но Кларк не стал бы этого делать. Да и ревновать он вряд ли бы стал, после того как она честно раскрыла все свои карты. Лиза осознавала неординарность своих попыток наладить связь с Соломоном Ридом. Как знала и то, что в мире полно людей, из-за боязни выглядеть странно упустивших свой шанс и жалевших потом всю жизнь. Лизу не устраивало посредственное существование, подчиненное социальным нормам. И что-то ей подсказывало, что Соломон это оценит.

7. Соломон Рид

Соломон ни разу в жизни не получал писем. Вообще. И даже будь он куда общительнее и не проведи взаперти одну пятую жизни, бумажных посланий мог бы так и не дождаться — в конце концов, на дворе стоял две тысячи пятнадцатый год. Вот почему, когда мать протянула ему голубой конверт, подписанный его именем, Соломон поглядел на нее так, словно та вручила ему телефон с дисковым набором или еще какой раритет.

— И что мне с этим делать? — спросил он удивленно.

— Читать, разумеется, — ответила мать, закатив глаза, и вышла из кухни.

Соломон вскрыл конверт, вынул письмо и стал разворачивать, оглядываясь и ожидая возгласов: «Попался! Мы тебя разыграли!» Послание гласило:

Дорогой Соломон!

Ты меня не знаешь, сомневаюсь, что ты вообще обо мне когда-либо слышал. Зовут меня Лиза Прейтор, и я хотела бы стать твоим другом. Знаю, звучит смешно. Но еще я знаю, что жизнь не жизнь, если ты не добиваешься того, чего действительно хочешь, а я в данный момент своего существования хочу подружиться с тобой. Я видела тебя в тот день, когда ты был в школе последний раз. Видела все и очень переживала за тебя. И знай, если ты еще не бросил читать: мне несколько лет не давала покоя мысль, что же заставило того мальчика прыгнуть утром в фонтан во дворе Аплендской школы. А потом каким-то чудом мой новый дантист оказалась твоей МАМОЙ. Вселенная посылает нам знаки, и не важно, веришь ты в них или нет, но они что-то значат. Я знаю, ты совсем не такой, как я, ты сам выбрал для себя приемлемый образ жизни, и я уважаю этот выбор. Хочется верить, что ты хотя бы подумаешь о том, чтобы общаться с кем-то снаружи. Лично я точно была бы рада новому другу. Спорим, мы нашли бы о чем поговорить, хоть я и не догадываюсь о значении слова «эскроу»[5].

С наилучшими пожеланиями,

Лиза Прейтор

909-555-8010

— Мне не нужны друзья, — громко сказал сам себе Соломон.

— Ты с кем-то говоришь? — съязвила мама из соседней комнаты.

Соломон вышел из кухни в гостиную, держа письмо в руках, и посмотрел на мать. Та покачала слегка головой, но он видел, что она изо всех сил пытается сдержать улыбку.

— Все закончится так же, как с Грантом. Зачем что-то менять?

— Милый, Грант был придурком.

— Он как раз был обычным, — заявил Соломон. — Просто я не умею общаться с нормальными людьми.

— Хочешь сказать, я ненормальная? Или папа?

— Ну мам, я серьезно. Что мне ей ответить? О чем нам вообще говорить? Я не хожу в школу. Я вообще никуда не хожу.

— Сол, твоя проблема в том, что ты никогда и ни с кем не дружил по-настоящему, — ответила мама. — Почему бы не попытаться?

— Не выйдет, — бросил он, кладя письмо на стол, и удалился к себе.

Прошел целый час, а Соломон как лег на пол по возращении в спальню, так и лежал, глядя в потолок. Дом Ридов построили в семидесятых, и на всех потолках красовалась зернистая штукатурка белого цвета с вкраплением золотистых блесток. Соломону нравилось их пересчитывать, но уже на сотой глаза начинали слезиться, а пятнышки — мерцать, словно реальные звезды, будто кто-то сорвал крышу и он снова видел ночное небо.

Соломон не знал, нужен ли ему друг. Да, порой ему было несколько одиноко. Да, все дни проходили довольно однообразно, но он к этому привык. И, как верно подметила мама, у него никогда не было настоящего друга. Так что же он мог знать о дружбе? Правильно — ничего. Соломон и в школе с трудом общался с людьми, а что ему делать с той, чья жизнь бурлит снаружи — там, где ему нет места? Но сильнее его страшило совсем другое: вдруг после всех этих пряток, в которые Сол заигрался с внешним миром, его больше никто никогда не найдет?

А еще Соломона напрягала ситуация в целом. Некая преследовательница взяла и написала ему письмо, а мама вела себя так, словно это повод устроить вечеринку. Он сомневался, стоит ли слушать ее советы в сложившихся обстоятельствах. Если появлялся даже малейший шанс на то, чтобы Соломон покинул дом, — объективность мамы таяла на глазах. Оставался отец.

— Пап, — сказал Соломон, возвращаясь в гостиную.

— А вот и он. Хан Соло[6] собственной персоной! Бунтарь без причины[7].

— Мама уже рассказала о письме?

— И зачитала вслух.

— Ну еще бы, — пробормотал Сол.

— Как-то все это странно, да?

— Вот именно.

Соломон присел на диван и потянулся к журнальному столику за письмом. Перечитав первые строки, он с тревогой взглянул на отца.

— Положение непростое, — изрек тот. — С одной стороны, эта Лиза кажется вполне искренней. Но с другой…

— Не стоит доверять тем, кто пишет совершенно незнакомым людям послания с просьбой подружиться?

— В точку. Но мама считает, что тебе нечего терять.

— Нечего? Как бы не так! Мне нравится тут, пап. Нравится мой образ жизни. Я знаю, что все остальные не видят в нем ничего хорошего, но попытайтесь представить, что будет, если в мой мир ворвется кто-то чужой. Все изменится. Вдруг я снова сойду с ума?

— Что значит «снова»? Ты никогда не сходил с ума, не болтай.

Соломон знал, что, услышав фразу «сойти с ума», отец сразу становился серьезнее. Дело в том, что Джейсон любой разговор мог свести к шутке. В большинстве случаев Соломону это нравилось в отце, но в данный момент ему позарез нужна была помощь.

— Пап, пожалуйста, просто скажи мне, что делать.

— Лечь спать. Утро вечера мудренее.

— Боюсь, не смогу.

— Тогда не знаю, Сол. Как бы действовал робот?

— Вообще-то, андроид, но, папа, ты просто гений! — воскликнул Сол, поднимаясь с места.

— Думал, ты в маму такой смекалистый?

Разумеется, это был не реальный андроид, а персонаж сериала «Звездный путь: Следующее поколение» (или «ЗПСП»), и звали его Дейта. Хорошие эпизоды «ЗПСП» Соломон пересмотрел минимум девять раз, а те, что похуже, — три или более. И теперь у него появилось несколько идей, в каких именно эпизодах искать ответ на интересующий его вопрос. И, да, любимый сериал выручал его бессчетное количество раз в сложных жизненных ситуациях. Когда кроме бабушки и родителей обратиться не к кому, приходится познавать мир другим способом. И Соломон, по каким-то очевидным только ему причинам, выбрал своим жизненным компасом космооперу девяностых.

Источник